|
Советская молодежь (Иркутск) 08.10.77
ЗРИМАЯ ПЕСНЯ
Эссе пристрастного зрителя
Не так давно прошёл спектакль «Зримая песня». Последние 4 дня заново он звучал на сцене Дворца спорта. Премьера ли, реставрация, или качественное обновление — пела и играла знакомая и незнакомая нам Алла Пугачёва.
Телевидение не раз доставляло нам радость видеть эту певицу. Телезрители охали, ахали, говорили: «Вот это голос!», телезрители ликовали вместе с публикой, приветствовали триумфальное выступление Пугачёвой на фестивале «Золотой Орфей» в Болгарии. Разделяли радость и восхищение Димитрова, прямо на эстраде поздравившего ту, которая дала вторую жизнь его «Арлекино».
И вот сейчас Пугачёва пела для нас в нашем городе. Отчётливо видны со сцены продуманная и богатая мимика, разнообразные нюансы в жестах. Удивительный голос.
Но вопрос в том, все ли присутствовавшие на концерте стали теми зрителями, для которых, собственно, и работает актриса? Ценен какой зритель? Не напичканный книжными премудростями об «искусственно затянутых кульминациях», не вооружённый до зубов модными высказываниями театральных критиков и рецензентов, а зритель — в первую очередь, человек. откровенно реагирующий, быть может, наивный, но желающий увидеть и понять всё, творящееся на сцене. Его зрительское дело — ощутить, а уж потом, осмыслив, — принять, не принять или вообще оградить сердце бронёй. Изначально же должно быть доброжелательное внимание, готовность к восприятию, к действу на сцене — будь-то спектакль или песня. Без всего этого зритель останется просто прохожим, доставшим по счастью билетик.
Несмотря на то, что ажиотаж возле касс Дворца спорта парил добрые три дня до первого концерта Пугачёвой, а потом, в дни её выступлений, безбилетные массы вымаливали на обширной площади лишний билетик и, добыв, радовались ему, как выигрышному лотерейному билету, — несмотря на всё это, многие были просто любопытными созерцателями, не больше. Это не абсурд. Посещение концерта Пугачёвой стало делом престижа. И вот кого-то интересуют мелочи: почему она поёт всё время в одной и той же хламиде? Бедная девушка из вокальной группы, — что она станет делать с испорченной причёской, которую растрепала шаловливая рука «звезды»? Лишь мимоходом воздавая должное редкой силе и красоте голоса, заме-чают, что «действительно, так-то, воочию, интереснее, чем по телевизору». Сурово ужасаются нестатичному поведению певицы на сцене, называя это мягко моветоном, грубо — вульгарностью. Обидно слышать, что каскад образов, сыгранных, прожитых, пронесённых Аллой в каждой песне, озорных и драматических, шкодливых и глубоко нежных, её взрывная динамика, обескураживающая до сердцебиения, до слёз, — всё это заклеймлено непониманием.
Есть черта, где начинается доброе знакомство со знаменитостью: ко встрече с неординарностью надо внутренне готовить себя так же тщательно, как и нарядное платье к этому случаю.
По словам одной девушки, ей было «всё время страшно, что Пугачёва совершит что-нибудь недозволенное».
…Мне довелось слышать и видеть, как поёт Алла Пугачёва перед европейской публикой. На фестиваль «Сопот-76» Пугачёва приглашена почётной гостьей. В первом отделении заключительного концерта поют только знаменитые и признанные, только «звёзды».
Пугачёва на сцене. Поляки, туристы скандируют после каждой исполненной песни: «Арлекино!» «Браво, Алла!» Пугачёва поёт второй раз — с блеском, вдохновенно!
Актёрское мастерство высшего класса — счастливый талант играть, петь на «бис» по-новому, по столь же ярко переживать трагизм и веселье плачущего шута — и счастливого, и несчастного одновременно. Сконцентрировать себя, не повторяя одних и тех же приёмов и жестов, за секунды найти новые интонации в заучен-ной мелодии, тонко преподнести их зрителям — все видели, как на глазах рождался экспромтный вариант. И это новое, найденное на эстраде Зелёной оперы, ошеломляло своим азартом, откровением и искренностью.
…Гордая спина, поющие прекрасные руки (так и напрашивается: крылья. Ну да, голубые ангельские руки-крылья), поворот к залу лицом — и из глаз в глаза, из души в душу — борющаяся мольба. Гром, молния с небес, раздор с миром — певческая игра потрясает.
…Непостижимый проход с растопыренной пятернёй у затылка — золотая корона, да не той досталась: злючка-принцессочка.
…Изменённое лицо с откинутыми со лба волосами шута горохового — страдание, боль. И не страшно трепать роскошные волосы осеннего цвета.
Весь концерт — моноспектакль Пугачёвой. Её влияние ощущается и в стиле работы ансамбля. Если бы Пугачёва была менее ярка на сцене, то они бы пели и играли все вместе и не были бы только фоном, но Пугачёва доминирует! И «фон» держится скромно» и с достоинством.
Пугачёва искренна со зрителем. Она не доверяет микрофон конферансье. Его вообще нет. Наверное, в целом концертная программа благодаря этому выгодно отличается, становится своеобразнее.
Пугачёва дорожит каждой минутой общения, доверительно говорит со всеми людьми и с каждым человеком в отдельности. Нет погони за дешёвым авторитетом. Нет заученных текстов. Импровизация на тему, задушевный разговор, очень искренний. Ни малейшего отдыха между песнями.
Пугачёва — олицетворение тех самых образов: Страсть, Пламя, Нежность, Грусть, Смех. В каждом движении — мысль, экспрессия, невероятная выразительность. Веришь певице, чувствуешь импульсы этой мысли. Каждый миг — изобретение, озарение. Много маленьких побед и находок в каждом выступлении. Зал аплодирует… «Спасибо!» Очень мило Пугачёва просит всех, жаждущих автографа, пройти за кулисы. «Там со всеми и распишусь!» Шутит, но без апломба «звезды». Опять импровизация. Обаяние беспредельно. С какой же толщиной кожи не ощутить его на себе?
Как хотите назовите всё сказанное выше — или очередной дифирамб Пугачёвой, пли некролог по умершему воображению тех зрителей, что так и остались просто прохожими, попавшими зачем-то (ах, да — престиж) на концерт.
А. Ли, студентка ИИНХ.
|
|
|
|
